О друзьях и врагах Кыргызстана…
Жыпар Жекшеевич Жекшеев. Является одним из основателей и лидеров Демократического движения Кыргызстана (ДДК). Бывший депутат первого созыва Законодательного собрания парламента Кыргызстана. Бывший генеральный секретарь Национальной комиссии КР по делам ЮНЕСКО. Председатель наблюдательного совета Кыргызской телерадиовещательной корпорации (КТРК).
“Почему только ваша газета об этом пишет?!” – с такого неожиданного вопроса о наших последних публикациях начал разговор Жыпар Жекшеевич Жекшеев, один из основателей Демократического движения Кыргызстана. Этому без преувеличения патриарху кыргызской демократии тоже есть о чём рассказать. И о неправительственных организациях, отрабатывающих западные гранты. И об агентах влияния, наводнивших Кыргызстан. И о тех, кто сеет в стране смуту.
Личный опыт: школа вербовки
— Всё, что происходит на этом фронте, мне абсолютно понятно, – говорит Жыпар Жекшеевич. – Я сам трижды побывал в США по приглашению Госдепартамента. Сам прошёл эту школу. По себе знаю, какие методы американцы применяют для вербовки. Наблюдаю, как кыргызские политики, чиновники и активисты мотаются за океан, и думаю: а ведь они тоже наверняка проходят нечто подобное. Соблазн очень велик…
Наши люди не могут понять главного. Сам по себе Кыргызстан мало кого в этом мире интересует. Западу наша страна интересна лишь как союзник России. У Соединённых Штатов одна задача – нейтрализовать всех таких союзников и тем самым ослабить Россию. И это желание тем сильнее, чем больше Россия набирает темп развития в экономическом и военном плане.
В этом аспекте и нужно рассматривать любой интерес США к Кыргызстану.
У нас самое демократическое в Центральной Азии общество, с богатыми демократическими традициями. Наши граждане давно привыкли к свободе слова. В таких условиях Штатам очень легко работать. И в Вашингтоне это поняли ещё на заре независимости Кыргызстана. Помню, во время моей первой поездки в США ко мне подошла переводчица: “Жыпар Жекшеевич, американцы просто в шоке от кыргызской делегации!” А там были представители Казахстана, Узбекистана, Таджикистана, Туркменистана. Делегация из Кыргызстана как всегда самая многочисленная – десять человек, оппозиционные депутаты.
Все делегации сидели молча, если и говорили, то только своих правителей восхваляли. А мы постоянно спорили и напропалую тогдашнего президента Акаева критиковали. Уже тогда мы резко от наших соседей отличались.
— Вы упомянули “школу вербовки”, которую прошли в США. Расскажите подробнее.
Очень странный случай произошёл во время моей первой поездки в США в 1995 году (я тогда был оппозиционным депутатом). По своей первой профессии я художник. И в Америке у меня просто глаза разбежались от разнообразия наборов для рисования, которые я увидел в магазине. Купил себе такой набор. И постоянно делал какие-то зарисовки, например лекторов, которые нам про чудеса американской демократии рассказывали. Потом дарил им зарисовки на память – американцы были в восторге.
Однажды американцы нас повезли в Новый Орлеан: кто, сказали, не видел французского квартала в этом городе – тот не видел Америки. Случайно у нас оказалось два свободных часа, и нам предложили покататься на пароходе. Переводчица ушла обедать, оставив нас на палубе. Я открыл альбом и стал делать зарисовки. Напротив меня сразу уселись две девушки-туристки, одна из них была особенно эффектной: голубоглазая брюнетка, белоснежное платье. Я быстро её нарисовал. Она пришла в восторг, попросила отдать ей рисунок. Да пожалуйста! И вдруг брюнетка открывает сумочку и достаёт толстую пачку долларов. Сидевшие рядов представители узбекской делегации обомлели: “Бери! Ты здесь миллионером можешь стать!” Я тоже был в шоке, но категорически от денег отказался.
И тогда эта девица говорит (в роли переводчика выступил мой коллега-депутат): “Не знаю, откуда вы, молодой человек, но я женщина свободная. Я дочь миллиардера. И вы можете на мне жениться”. Коллега обзавидовался: “Слушай, как тебе удаётся женщин в себя влюблять?!” А я ни да, ни нет не говорю. Красотка предложила мне подумать – она будет ждать меня на берегу, когда мы вернёмся. И в самом деле потом стояла и ждала! Я ускользнул, смешавшись с толпой.
— И что же это такое было?
Я тоже не мог понять этой подозрительной назойливости. Долго думал и пришёл к выводу: это могло быть подставой. Оказался бы я с той красавицей в нужное время в нужном месте – тут меня и посадили бы на крючок. Это, конечно, могло быть и случайностью (мало ли в мире эксцентричных богатых красоток), но интерес к моей персоне со стороны американцев я и потом ощущал не раз.
Примерно через год я вновь приехал в США по приглашению Госдепа. Нас было пятеро: представитель аппарата президента Кыргызстана, независимый журналист, я и два моих сопартийца из ДДК – американцы позволили мне самому подобрать их кандидатуры. Однажды подходит переводчица: “Господин Жекшеев, сегодня свободный день, но вам оказана большая честь – вы приглашены в клуб ветеранов”. Это что-то вроде Дома офицеров в Вашингтоне. “Только меня?” – удивляюсь. – “Да, только вас”.
В этом закрытом клубе нас ждал господин, представившийся директором головного офиса Национального демократического института США. Вокруг – американские генералы и адмиралы со своими жёнами, гражданских – только нас трое, включая переводчика. Сели за столик в укромном уголке. Несколько часов этот господин меня расспрашивал, выяснял мою позицию. Проверял меня, я бы так сказал, на вшивость – как меня можно использовать. Вопросы были очень тенденциозные: как, например, должны, по моему мнению, складываться будущие отношения Кыргызстана с Россией?
Моими ответами, судя по его хмурому лицу, собеседник остался недоволен. На другой день у нас была неформальная встреча с американскими сенаторами. Из уст одного из них – матёрого политика – вырвалась очень любопытная фраза: “Господин Жекшеев, мы думали, что вы демократ, а вы государственник”.
— Это был комплимент?
— Нет, упрёк. Мне давали понять, что во мне разочарованы. “Демократ” – это тот, кого можно купить, кто готов полностью принять взгляды американцев. Вокруг нас в США постоянно шла эта возня: каждого из нас изучали, щупали, пробовали на зуб, как говорится. Меня частенько приглашали на встречи отдельно от делегации. Но у меня была твёрдая позиция, я американцам явно не подходил.
Меня, однако, пригласили в США и на третьи “смотрины”. Это было в 2005 году – прямо перед революцией. В нашу группу входил депутат Азимбек Бекназаров. Американцы хотели нас, политиков, ещё раз сравнить, чтобы решить, с кем лучше иметь дело: было уже понятно, что скоро власть в Кыргызстане сменится.
— Американцы вас инструктировали, как делать революцию?
— Ну не так откровенно, конечно… Но ещё на собеседовании в американском посольстве в Бишкеке, перед поездкой в США, нам говорили: “Кыргызстан, видимо, в недалёком будущем ждут перемены, народ уже созрел”. Чувствовалось, что для них это самый главный вопрос. Накануне революции три делегации оппозиционных политиков побывали в США, в том числе Омурбек Текебаев и Курманбек Бакиев. У американцев был составлен целый список кандидатов в лидеры. Представители Национального демократического института США и Республиканского института США постоянно и в Кыргызстане за мной увивались. Даже в поездках к избирателям меня сопровождали, снимали на видео наши встречи.
— А почему вы их так интересовали?
— В 1989 году, ещё в советcкие времена, я был лидером движения застройщиков “Ашар”. Начинали мы с того, что поднимали социальные вопросы, решали проблемы жилья для молодёжи. Потом постепенно стали политизироваться. Американцы, видимо, увидели во мне националиста, хотя я им никогда не был. Националисты – это козырная карта американцев, им удобнее всего с ними работать.
Вот почему всё, что сегодня происходит, мне очень и очень понятно.
Как становятся ура-патриотами
— В таком случае объясните: кому в Кыргызстане стал мешать русский язык? Что или кто стоит за инициативой лишить его статуса официального? “Национал-патриот” Бекназаров? Некие 47 общественных организаций, на которые он ссылается? Кто-то ещё?
— Что такое 47 организаций? Это… 47 человек. В Кыргызстане чаще всего за общественной организацией стоит всего один человек, который её создал и обзавёлся удостоверением (смеётся).
Кому может в Кыргызстане мешать русский язык?! Даже простые кыргызы из регионов говорят, что идея лишить его статуса официального – чушь и глупость.
Мы с русскими очень похожи. У нас один менталитет. Мы друг друга с полуслова понимаем.
Русские – это люди, с которыми нам легко и просто. Наши дети растут вместе. Никому в голову не приходит, что русские – это чужой народ.
Никто сейчас не мешает нам, кыргызам, развивать свою культуру, свой язык. Никто не ущемляет наши национальные интересы. А русский язык даёт нам возможность понять другие этнические группы внутри страны. И легче договариваться с другими странами. И его статус официального даже не должен обсуждаться!
— Чего же хотят те, кто рвётся этот статус обсуждать?
— У наших ура-патриотов – местечковое мышление. Они не видят, какие процессы происходят в мире. Не понимают, что сегодня 24 часа в сутки идёт жесточайшая информационная война. Недалёкие активисты могут пойти на такой шаг, чтобы обратить на свои персоны внимание зарубежных организаций и получить финансовую поддержку. До них не доходит, что они становятся пешками в большой игре. Запад, как я уже говорил, бьёт в одну точку – оторвать от России её союзников. Смысл этой игры понимают только, может быть, полпроцента активистов – те, кто ближе к западному “кошельку”.
Второе. Если ты не занимаешь важный пост, если ты как политик не состоялся, о тебе начинают забывать. Надо как-то себя проявить, чтобы тебя заметили. Националистические лозунги – это то, что замечают лучше всего. Знаете, что в Кыргызстане самое удивительное? Самыми ярыми “патриотами” у нас становятся те, кто занимал высокий пост, но оказался за бортом.
Однажды меня пригласили на форум в бишкекскую гостиницу “Достук”, где собрались бывшие депутаты, бывшие премьеры, бывшие министры, бывшие спикеры. В повестке дня – один вопрос: у нас нет национальной идеологии, мы должны её создать. Послушал я, послушал, не вытерпел, попросил слово. “Побойтесь, – говорю, – Бога, уважаемые бывшие! Где же вы раньше были, когда работали в правительстве, в парламенте? Не смешите народ!”
— Политическая активность в Кыргызстане
– это ещё и способ попасть во власть? — Совершенно верно! Активисты надеются: власти за ними внимательно наблюдают. И самого ярого активиста, который никак не уймётся, глядишь, да и пригласят на какую-нибудь должность. Все активисты мечтают встретиться с президентом. Те, кому это удаётся, приходят к главе государства с какими-то глобальными идеями. А потом, пообсуждав эти идеи, переходят к главному – пытаются решить свои личные, корыстные вопросы. Я не раз был свидетелем подобных встреч.
Ещё меня поражает и такой феномен кыргызских активистов. Они никогда не выходят на митинг, например, за повышение заработной платы, за улучшение условий труда, по другим социальным вопросам, как это делают активисты в других странах. Я всегда интересуюсь митингами, где бы ни оказался. Требования у кыргызских активистов – только политические.
— Ну да: если что-то менять в стране – так сразу Конституцию!
— Изменить Конституцию, ввести институт курултая, дать больше власти парламенту, дать больше власти президенту… Вокруг этого всё и вертится. Да перестань ты уже пытаться перестроить государство! Начни со своей семьи, создай ей нормальную жизнь.
Однажды в Турции я поинтересовался у знакомых предпринимателей: “У вас, вижу, благодатная почва для развития бизнеса. Объясните: почему столько турецких бизнесменов работает у нас в Кыргызстане? И всё едут и едут. Чем же так привлекает вас наша страна?” Ответ меня ошарашил: “У вас самое льготное налоговое законодательство. И в Кыргызстане нет столь жёсткой конкуренции, как в Турции”. Понимаете? То, что мы в стране считаем конкуренцией, для турок – благодать и полная свобода действий.
Становится обидно. Вы знаете, что здесь, в Кыргызстане, появились зарубежные гастарбайтеры? Наши доморощенные олигархи, собираясь что-то построить, всё чаще нанимают рабочих из Узбекистана или Таджикистана. Тихие, послушные, исполнительные – они согласны работать за меньшую зарплату, чем кыргызы. В то время, как кыргызы делают ту же работу на чужбине.
Я не идеализирую Кыргызстан, но у нас гораздо больше возможностей, чем в других странах. И надо не митинговщиной заниматься, а делать малые, но полезные дела. Создавать рабочие места, для начала – в сфере услуг. Но вместо работников, умеющих что-то делать, у нас плодятся НПО и политические активисты.
Взаимоудовлетворение: кто заказывает музыку
— А вот вам ещё один феномен. Приезжает в Кыргызстан какой-нибудь крупный госдеповский чиновник. Встречается, само собой, с представителями власти. А теперь, дескать, поговорим с народом – с представителями гражданского общества. А это – те самые энпэошники. Госдеп их сам же вырастил, сам финансирует – и только их, получается, признаёт представителями всего общества, народа…
— Мне тоже доводилось быть участником подобных встреч. У меня сложилось впечатление, что с представителями власти такие американские гости встречаются чисто для проформы. Цель же встречи с энпэошниками – дать им стимул для активизации. Подбодрить своих клиентов, дать им понять, что о них в США помнят и заботятся. Потом, вернувшись в Вашингтон, написать отчёт: “Гражданское общество в Кыргызстане нас поддерживает”. Они обоюдно удовлетворяют друг друга (смеётся).
Свидетелем такого “взаимоудовлетворения” я становился не раз. Я был заместителем председателя национальной комиссии по расследованию трагических июньских событий 2010 года. Когда мы были на юге страны, известная правозащитница Азиза Абдирасулова пригласила нас в дом её отца. Там я случайно услышал, как она докладывала по телефону своим шефам о ситуации. У меня, честно говоря, волосы дыбом встали: говорила Азиза прямо противоположное тому, что мы, члены комиссии, видели своими глазами и слышали своими ушами!
Так энпэошники и работают: пишут в своих отчётах только то, что хотят прочитать их грантодатели. Представители международных правозащитных организаций, посещавшие после июньских событий Кыргызстан, закрывали глаза на все факты и цифры, которые я им предоставил. В их отчётах я увидел только ту информацию, которую предоставили финансируемые этими организациями местные правозащитники. Тогда-то я и понял, что красивое слово “правозащита” – не более чем фасад.
— А вам не кажется, что и власти Кыргызстана стали всё чаще с энпэошниками заигрывать?
— У властей интерес противоположный – сохранить стабильность на политическом поле, обойти острые углы, избежать конфликтных ситуаций.
— То есть власти признают в НПО силу, которая может дестабилизировать ситуацию?
— Конечно. Ведь многие НПО как раз и создавались для того, чтобы они проявляли себя на политическом поле. Могли бы и политпартии создать, но партиям по закону запрещено получать финансовую помощь из-за рубежа. А некоммерческим организациям этого никто не запрещает. Мы даже не смогли взять их под контроль, приняв закон об иностранных агентах, – настолько слабы оказались наши парламентарии. Делай что хочешь! И делают… Опыт июньских событий меня убедил: этим организациям не нужна стабильность в Кыргызстане, им нужна напряжённость, они обостряют конфликты, сталкивают людей и народы. Какая же это, к чёрту, правозащита?!
Какой, к чёрту, правозащитник из Азимжана Аскарова, приговорённого к пожизненному заключению? Он обыкновенный уголовник. Сотня свидетелей рассказывала нашей комиссии во всех подробностях, как он организовал побоище в Джалал-Абадской области. А его превратили в героя, Госдепартамент США наградил его премией.
— Кстати, насколько этот десяток политических НПО реально представляет шестимиллионное кыргызстанское общество? — Над этим вопросом, по-моему, никто не задумывается.
В каждом регионе эти НПО имеют от силы по десятку своих представителей, наиболее активных. Ну и в Бишкеке по 20-30 сотрудников, не более. Лишние рты, с которыми надо делиться, им не нужны. Другое дело, как НПО умеют себя подать, раскрутить, пропиарить.
Эти НПО – не более чем инструмент чужой политики. И в этой политике чётко прослеживается антироссийский вектор. Все страны, имеющие тесные связи с Россией, для США всегда будут испытательным полигоном. На них будут ставить эксперименты один хлеще другого. Вспоминается всё тот же революционный 2005 год. Я входил в координационный центр оппозиции. Мы, честно говоря, не очень-то жаждали революцию, мы хотели, чтобы Акаев добровольно объявил, что не останется на очередной президентский срок. Мы попросили быть посредниками в переговорах с Акаевым послов США и ОБСЕ в Кыргызстане. Американский посол нам потом передал, что Акаев не признаёт нас как оппозицию и никаких переговоров не будет. И случилось то, что случилось…
Нам не дано заглянуть за кулисы того разговора посла США с Акаевым. И я теперь уже не уверен, были ли американцы заинтересованы в мирном исходе. В любой нашей революции есть видимая сторона, а есть подводные течения. Где-то “под водой” идёт финансирование, кто-то получает деньги. Сам я деньги не получал: брезгливо отношусь к разным подачкам, не хочу быть кому-то обязанным. В своё время Акаев, будучи президентом, пытался дать мне взятку, чтобы я не баллотировался в депутаты в Кеминском районе, где выдвигался его сын Айдар. Обещали мне столько денег, что я смог бы купить завод. Посредника, который мне это предложение передавал, я послал куда подальше…
Мы заблудились в политике
— Вернёмся к теме вербовки кыргызских политиков американцами. В предыдущем номере газеты мы рассказали о весьма интригующем явлении: на сайте ЦРУ в списке так называемых групп политического давления в Кыргызстане и их лидеров годами значились имена шести энпэошников. Но вдруг там появились две новые фамилии – бывших лидеров объединений участников апрельской революции Мээримбека Мискенбаева и Арстанбека Сагындыкова. Что, по вашему мнению, это означает?
— Меня, честно говоря, эта новость шокировала. Я хорошо знаю этих людей. Далёк от мысли, что Мискенбаев и Сагындыков уже завербованы. Но то, что ЦРУ поставило их, так сказать, на учёт, говорит о многом. Для Кыргызстана это нечто новое: на тех, кто не разделяет проамериканских взглядов, США – знаю по себе – никогда ставку не делали. А теперь, получается, делают. Хотят вовлечь в свою орбиту больше людей. Мы ведь многого не знаем – возможно, среди депутатов и чиновников уже есть те, кто от американцев чем-то зависит.
Меня ещё одно недавнее событие озадачило и возмутило. Группа депутатов парламента съездила на молитвенный завтрак к президенту США Трампу. Одна из них – депутат Мусабекова – с таким восторгом об этой поездке пишет, что просто тошнит. Это высшее достижение наших молодцев-парламентариев – оказаться где-то рядом с Трампом! Вовсе не считаю, что они были завербованы. Но надо же депутатам хоть немного разбираться в политике. Большую или маленькую страну ты представляешь – веди себя достойно! Не выставляй напоказ фотографии – тем более что тебя даже к трамповскому “телу” не допустили.
Есть прямая связь между тем, о чём мы с вами говорили, и внешней политикой Кыргызстана.
— Какая же связь?
— Мы, считаю, заблудились во внешней политике. Не знаем, как себя вести. У любого государства – большое оно или маленькое – должна быть своя позиция по актуальным мировым вопросам. И эту позицию надо показывать чётко и ясно. Мне, например, было очень стыдно, когда в декабре Кыргызстан воздержался при принятии Генеральной Ассамблеей ООН антироссийской резолюции по Крыму. Вот, скажем, Армения, Беларусь и Узбекистан проголосовали против резолюции, а мы, видите ли, решили нейтралитет проявить. Не захотели обидеть США и ЕС? Так они нашу лояльность, уверяю вас, всё равно не оценят. Позиция “моя хата с краю” ни у кого уважения не вызывает. Таким садятся на шею.
Мы стесняемся признать: никакая другая страна для Кыргызстана не сделала столько, сколько Российская Федерация. И в будущем никто не сможет столько сделать. Россия в глобальном масштабе уже утвердила себя как миротворец. Только Россия сегодня – гарант суверенитета других стран. Мы охотно получаем у России помощь, но надо же что-то и взамен давать. ООН – это та площадка, где Кыргызстан может реально поддержать Россию, там каждый голос важен. Вот эта беззубость нашей внешней политики создаёт благодатную почву тому, что бал у нас правят все эти иностранные агенты влияния и давления. Есть прямая связь, – заключает принципиальный политик Жыпар Жекшеев.
Свежие комментарии